ВЕСТНИК ЦЕНТРА АПОЛОГЕТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

№ 54 (2012)

«...подвизаться за веру, однажды преданную святым» (Иуды 3)

В ЭТОМ НОМЕРЕ

• Критический анализ аргументов «Нового атеизма»
• Бог и «летающий макаронный монстр»
• Либералы, верящие Библии
• Христос и Люцифер в богословии мормонов

Критический анализ аргументов «Нового атеизма»

Гэри Р. Хабермас

В последние десятилетия значительное влияние на религиозные воззрения оказывали новые тенденции в жизни общества и научной мысли. Сначала было Движение Новой Эры. Затем появился постмодернизм, во многом пересекавшийся с Новой Эрой, но заходивший гораздо дальше. Теперь буйным цветом расцвел Новый Атеизм. Хотя общее число его приверженцев относительно невелико, некоторые социологические исследования показывают, что влияние атеизма растет — особенно в среде подростков и молодежи.

Как уже отмечали многие, последнее веяние отличается некоторыми крайне любопытными особенностями. К примеру, вождей Нового Атеизма — Ричарда Докинза, Кристофера Хитченса и Сэма Харриса — называют атеистическими евангелистами, светскими фундаменталистами, проповедниками и т.п. Эти эпитеты, без сомнения, отражают пыл, страсть и витиеватость стиля, свойственные не только их печатным работам, но — возможно, даже в большей степени — их публичным выступлениям.

Некоторые считают, что доводы «новых атеистов» скорее не столько убеждают, сколько впечатляют читателей и слушателей. Интересно, что такое мнение можно услышать не только от религиозных консерваторов, но и от некоторых светских единомышленников проповедников Нового Атеизма[1]. «Новообращенных» в это движение чаще всего привлекает не строгая интеллектуальная аргументация, а страстность публичных речей и печатных публикаций «новых атеистов». Иными словами, есть причины считать это движение весьма неглубоким — во всяком случае, в интеллектуальном отношении[2].

«Новые атеисты» — талантливые писатели, и тот факт, что их книги расходятся большими тиражами, несомненно, свидетельствует об их популярности. Они мастерски владеют искусством гиперболы и своими диатрибами и красочными эпитетами пытаются вызвать гнев толпы, которая в ответ разражается возмущенными криками. После каждой фразы они как будто торжествующе потрясают над головой кулаком, а последователи начинают скандировать в ответ: «Да! Да!», — как это бывает на футбольном матче... или в некоторых церквях.

Обратите внимание на следующие слова Хитченса: «Теперь многие религии встречают нас подобострастными улыбочками и распростертыми объятиями, как сладкоречивые торговцы на базаре»[3]. Такие фразочки заставляют одного читателя остановиться и задуматься, а другого засмеяться или даже восхититься сочностью слога. Несомненно одно: подобное краснобайство — не аргумент! Так стоит ли нам считать высказывание Хитченса нехарактерным образчиком вышеупомянутого экстравагантного стиля, или подобные заявления характерны для всех сочинений «новых атеистов»?

I. КРИСТОФЕР ХИТЧЕНС

В настоящей статье я намерен проанализировать две типичные публикации проповедников Нового Атеизма. Первая — это книга «Бог не любовь» (God is Not Great) Кристофера Хитченса. Хитченс начинает с воспоминаний о собственной жизни и размышлений о неудаче, которую потерпела религия (глава 1). Здесь же он упоминает о внутренних разногласиях между атеистами и говорит, что реагировать на иные точки зрения следует «при помощи фактов и логики, а не путем взаимного отлучения». Во второй главе, «Религия убивает», Хитченс перечисляет города и страны, где религиозные убеждения приводили к убийствам и дискриминации. Глава 3 представляет собой краткий экскурс в диетические предписания разных религий — такие как иудейский и мусульманский запрет на употребление в пищу свинины. В четвертой главе он приводит примеры того, как религия противится достижениям медицины, которые могли бы спасти миллионы жизней.

Когда мы доходим до главы 5, «Нищета религиозной метафизики», у читателя есть все основания думать, что автор, наконец, переходит к рассмотрению наиболее убедительных аргументов верующих. Хитченс пишет о множестве малозначимых моментов — об ученых, которые верили в Бога, о средневековых спорах по поводу количества ангелов, которые уместятся на острие иглы, о христианах, полагающих, что им нужно сделать «прыжок веры»[4]. Однако серьезного рассмотрения хотя бы одного ключевого вопроса, который неминуемо возникает при обсуждении метафизических проблем даже у студента, мы не находим.

Название следующей главы, «Доказательство от целесообразности»[5], также наводит на мысль, что в ней будут рассмотрены реальные, серьезные аргументы — возможно, выдвинутые сторонниками или противниками теории разумного замысла. Однако надежда вновь оказывается тщетной. Хитченс начинает с изложения собственных мыслей и рассказа о путешествии на Шри-Ланку. Потом он кратко останавливается на тезисе Уильяма Пэйли о часовщике и переходит к рассказу о креационистских спорах в Америке. В оставшейся части главы автор перескакивает с одной темы на другую: человеческий глаз, гены, кембрийский взрыв и т.д. и т. п., — время от времени вставляя в свои рассуждения имя какого-нибудь ученого. Но, во всяком случае, Хитченс хотя бы затрагивает ряд вопросов, которые время от времени возникают на периферии современных дискуссий о сотворении и эволюции. Тем не менее, он нигде подробно не рассматривает новейшие серьезные аргументы «за» и «против», которые используются сегодня в спорах о разумном замысле и прочих дискуссиях такого рода.

В главе 7, озаглавленной «Откровение: кошмар „Ветхого“ Завета», мы, наконец, находим несколько более существенных вопросов, а также ряд значимых аргументов. Отметив, что все три великие монотеистические религии используют ветхозаветное Пятикнижие, Хитченс утверждает, что «трудно найти более явное свидетельство человеческого происхождения религии», после чего переходит к обличению жестокости и глупости некоторых заповедей, содержащихся в этих пяти книгах, — например, массового геноцида древних хананейских племен, разрешенного рабовладения, убийства ведьм и т. п.

Название следующей главы говорит само за себя: Новый Завет еще хуже Ветхого! Здесь Хитченс упоминает о некоторых аспектах текстологии, обсуждаемых в научных кругах: об упомянутой Лукой переписи Квириния, о т. н. сборнике логий «Q», о Евангелии от Иуды, а также об использовании текста Ис. 9:6 в Новом Завете. Здесь Хитченс позволяет себе несколько разумных замечаний, обсудить которые было бы небесполезно. Однако общее впечатление от главы портят морально устаревший подход автора к исследованию и оценке этих проблем его фривольные комментарии — в том числе по поводу «мыльной оперетки о смерти Христа», снятой «австралийским фашистом и бездарным актером по имени Мел Гибсон».

В главе 9 Хитченс обращает свои взоры к Корану (в английском оригинале он использует устаревшее написание «Koran» вместо современного «Qur’an»). Суть претензий Хитченса сводится к тому, что данный текст представляет собой винегрет из идей, беззастенчиво позаимствованных из иудейской, христианской и прочих мифологий. В результате, как утверждает автор, текст Корана содержит много сомнительных философских идей, противоречий, а также огромное количество компиляций и текстологических изъянов. Хитченс указывает, что ситуация еще более — до непоправимого — осложнилась вскоре начавшейся смертельной враждой между последователями Мухаммеда, уничтожением ранних копий Корана, а также появлением мусульманских толкований в форме хадисов, которые имеют слишком позднее происхождение, чтобы способствовать пониманию ранних этапов развития этой религии.

Глава 10 анонсирует тему чудес и ада, однако почти целиком посвящена первому вопросу. Мысль Хитченса сводится, главным образом, к тому, что при внимательном изучении рассказов о чудесах факты странным образом испаряются. В качестве ключевого примера автор использует попытки католиков доказать, что Мать Тереза совершила хотя бы одно чудо, чтобы ее можно было канонизировать. В завершение главы Хитченс выражает надежду, что ему удалось поколебать веру религиозных людей.

Следующая глава после невразумительного начала затрагивает тему коррупции, легшей в основу ряда конкретных религий. Ключевым примером для Хитченса является Джозеф Смит, основатель мормонизма, хотя несколько камней он бросает и в огород Мухаммеда. Большая часть главы посвящена личности и учениям Смита, а также созданному им «нелепому культу». Обосновывая свой тезис, Хитченс приводит один пример за другим — от признания Смита виновным в Нью-Йоркском суде в 1826 году до ангельских посещений, двух «волшебных камней», серьезных проблем с самим текстом Книги Мормона, учения о том, что Америка была населена потерянными еврейскими коленами, проблем с Книгой Авраама, многоженства и откровений, полученных как раз вовремя для решения насущных проблем.

В 12-й главе автор делает передышку и обращается к теме религий, потерпевших фиаско. Главное внимание он удаляет фигуре иудейского лжемессии Шабтая Цви — жившего в XVII веке каббалиста, который отрекся от иудаизма под давлением мусульман. Упоминает Хитченс и о хасидской иудейской секте «Хабад», которая якобы предсказала начало эпохи искупления после смерти вождя секты Менахема Шнеерзона, — Шнеерзон умер в 1994 году, а пророчество так и не исполнилось.

13-я глава — «Делает ли религия людей лучше?» — повествует о реформаторах (таких как Мартин Лютер Кинг, Авраам Линкольн и Махатма Ганди), сопоставляя нравственные устои религиозных людей с моралью людей нерелигиозных. Хитченс завершает главу трагическими примерами того, как в Африке во имя религии проливается кровь, и приходит к выводу: «Церковь, как правило, заблуждалась, и нередко заблуждалась преступно».

А что насчет подходов, которые предлагают восточные религии? Как следует из названия 14-й главы — «Не ищите света с Востока», — Хитченс полагает, что восточные религии ничем не лучше западных. Он сокрушается по поводу того, что восточная религия, на словах отрицая материализм и подчеркивая всеобщее единство, на деле слишком часто оказывается столь же материалистической, воинственной, иррациональной и безнравственной, как и ее западные разновидности.

Следующая глава (15-я) представляет собой диатрибу в адрес нескольких религиозных догм. Дольше всего Хитченс критикует кровавые жертвоприношения и искупление грехов, а затем ненадолго отвлекается, чтобы обсудить религиозные нормы, касающиеся сексуальных отношений.

16-я глава в основном отвечает на вопрос «Является ли религия надругательством над детьми?» Здесь Хитченс рассуждает о том, какой вред может нанести детям порочное религиозное воспитание, основанное на убеждениях родителей. Более пристальному рассмотрению он подвергает одно безнравственное учение, об абортах, и одну безнравственную практику, «уродование половых органов маленьких детей». (Интрига заключается в том, что Хитченс полагает, будто наука «доказала», что человеческий эмбрион — это самостоятельное существо, а не «приросток женского тела», но при этом уверен, что иногда для аборта есть все основания.) Завершает главу гневная отповедь в адрес римско-католической церкви в связи с надругательством священников над детьми: «Детей систематически насилуют и истязают при содействии и попустительстве церковной иерархии, сознательно переводившей самых гнусных преступников в более безопасные для них приходы».

В 17-й главе Хитченс пытается опровергнуть последний, по его мнению, аргумент против секуляризма. Как ни странно, вопреки обыкновению «новых атеистов» Хитченс не ссылается на преступления, столетиями творившиеся во имя религии, в качестве очередной причины не верить в Бога. Он предвидит возражение религиозных людей: «...разве светские и атеистические режимы не совершали преступлений и не губили людей с таким же, а то и большим размахом?» — и сам тут же называет Гитлера, Ленина, Сталина, китайских коммунистов и т. д. Но вместо того, чтобы хоть как-то извиниться за ужасные преступления этих атеистических режимов, он утверждает, что религия слишком мало сделала, чтобы воспрепятствовать этим мерзостям!

В последних двух главах Хитченс приводит список известных людей — прежде всего, живших в Эпоху Просвещения, — которые были противниками религии (гл. 18). После этого в 19-й главе он делает вывод: «Более всего нам необходима новая эра Просвещения».

II. СЭМ ХАРРИС

Вторая книга, которую мы рассмотрим в настоящей статье, — это гораздо более короткое сочинение Сэма Харриса под названием «Письмо к христианской нации»[6]. Автор утверждает, что получил тысячи откликов на свою первую книгу «Конец веры»[7], и что в «Письме» он намерен ответить на некоторые услышанные возражения и «сокрушить интеллектуальные и нравственные притязания христианства в его самых убежденных формах» (p. ix).

Книга Харриса гораздо лаконичнее сочинения Хитченса — возможно, потому, что автор отвечает на конкретные возражения. Но есть и другие существенные различия. В тексте Харриса меньше броских фраз, меньше сочных эпитетов, совсем мало личных историй, и автору, несомненно, лучше удается держаться темы, нежели Хитченсу, который слишком часто пускается в беспорядочные рассуждения. Харрис гораздо более прямолинеен, и его ответы зачастую имеют больший научный вес.

Более того, если Хитченс рассуждает о религии в целом (хотя и делает основной акцент на трех главных монотеистических религиях), то Харрис, как следует из названия книги, пишет почти исключительно о христианстве. Таким образом, в своих комментариях он затрагивает больший спектр конкретных вопросов, отражающих христианскую точку зрения на разные предметы.

Текст Харриса поделен не на главы, а на подразделы, посвященные различным темам. Книга начинается с размышлений о библейских учениях, нравственности и добрых делах, а затем переходит к обсуждению вопросов о том, порочны ли атеисты, о благости Бога, о пророчествах, о конфликте науки и религии, о происхождении жизни и о религиозном насилии.

И все же у Харриса есть привычка повторяться, поэтому проследить конкретную логическую схему, лежащую в основе его рассуждений, довольно трудно. Поэтому я не стану комментировать разделы его книги по отдельности, но попытаюсь рассмотреть несколько основных поднятых в ней тем.

Харрису гораздо лучше удается указывать христианам на видимые противоречия и прочие проблемные моменты. Например, он спрашивает, почему христиане тратят столько сил на борьбу с абортами, исследованиями стволовых клеток или внебрачными половыми связями, которые способствуют распространению СПИДа, но при этом игнорируют другие проблемы, причиняющие людям гораздо больше страданий (p. 26). Он также спрашивает, почему некоторые христиане противятся всеобщей вакцинации против вируса папиломы (ВПЧ) на том основании, что эта болезнь препятствует добрачным сексуальным отношениям, не задумываясь о том, что ежегодно этот вирус уносит жизни примерно 200 тысяч человек (pp. 26-27).

Христиане обычно отвечают, что они возражают против абортов, исследования стволовых клеток и внебрачных половых связей, поскольку все эти практики порочны с этической точки зрения. Но Харрис полагает, что христиане упускают суть его упрека. Он пишет: «Нет ничего плохого в том, чтобы призывать подростков к воздержанию от сексуальных связей» (p. 27), — но при этом считает, что христиане чрезмерно суживают границы своей моральной ответственности. Например, по его мнению, христиане слишком выборочно подходят к вопросу о том, какие нравственные идеалы нуждаются в защите. Отстаивать моральные нормы и бороться за жизнь нерожденных детей замечательно, но почему христиане закрывают глаза на глобальные вопросы, затрагивающие жизнь куда большего числа людей, — такие как миллионы голодающих? Иными словами, почему христиане тратят все свои силы на решение лишь некоторых проблем, связанных с нравственностью и ценностью человеческой жизни? Вывод Харриса таков: «Судя по всему, задача избавления людей от страданий не входит в число ваших главных приоритетов» (p. 26).

Более того, по его мнению, некоторые нравственные проблемы, вызывающие у христиан наибольший интерес, выглядят сравнительно малозначимыми на фоне более важных проблем: «Вас беспокоит не страдание, причиняемое сексуальными отношениями; вас беспокоят сексуальные отношения как таковые» (p. 28, курсив ориг.). Иными словами, Харрис упрекает христиан в том, что их больше беспокоит нарушение этических норм, нежели реальные страдания людей. Он пишет также, что христиане, которые противятся разработке вакцины против СПИДа, косвенно обрекают на смерть миллионы людей, как будто эти люди, будучи грешниками, не заслуживают избавления в виде вакцины. Харрис утверждает: «Это одна из многих ситуаций, когда ваши религиозные убеждения становятся в буквальном смысле смертельными» (p. 28).

Конечно, даже если Харрис прав, его упреки ставят под сомнение не столько истинность христианства, сколько последовательность, с которой христиане воплощают свои убеждения на практике. Харрис полагает, что христиане избирательно отстаивают нравственные принципы, но не всегда защищают жизнь людей, когда она нуждается в защите, — даже в тех случаях, когда речь идет о гораздо большем количестве жизней, и проблема столь же ясно осуждается Писанием.

Но в большинстве случаев критика Харриса в адрес христианства в цель не попадает. Он часто повторяет, что христиане держатся своих убеждений только верой в отсутствие каких либо фактических доказательств (pp. 25, 33, 43). По его словам, аргументы христиан образуют порочный круг: мы апеллируем к нравственным идеалам, чтобы оправдать веру в Писание, а затем апеллируем к Писанию, чтобы обосновать наши нравственные идеалы (p. 49). Харрис пишет, что христиане «обязаны представить доказательства Его [Бога] существования» (p. 51), и что мы спорим с наукой, опираясь на ужасно неубедительные данные (p. 64), но при этом считаем религию единственной сферой знания, которая не нуждается в фактическом обосновании (p. 65). По его словам, христианам не следовало бы бездоказательно проповедовать воскресение Иисуса на основании веры (p. 67) — ведь когда к аналогичной аргументации прибегают мусульмане, их доводы оставляют христиан равнодушными, поскольку ни христиане, ни мусульмане не опираются на доказательства, истинность которых поддается проверке (pp. 6-7).

Свои рассуждения Харрис сводит к тому, что христианам следует отказаться от «вопиюще иррациональных» (p. 87) этических и духовных догм. Они должны стремиться к тому, чтобы их вера имела под собой достаточное основание. Христиане должны иметь доказательства того, во что они верят. К сожалению, в некоторых случаях упрек Харриса вполне справедлив, и многие христиане действительно игнорируют или попросту отрицают необходимость основания веры. Но, благодарение Богу, это основание все же существует!

К сказанному Харрис добавляет еще ряд соображений относительно христианской веры. В конечном итоге, выяснится, кто был прав, а кто ошибался (p. 5). Атеизм — не философия и не мировоззрение, а всего лишь отрицание чего-то (p. 51)! Природные катастрофы свидетельствуют, что «Бог неспособен защитить человечество» (p. 52), и доказывают несостоятельность религии (pp. 50-57). В Библии есть противоречия (pp. 58-61). Хотя мы не знаем, как появилась Вселенная, и как началась эволюция, это еще не повод, чтобы верить в существование Бога (pp. x, 68-79). Религиозные убеждения, в особенности мусульманская их разновидность, тормозят прогресс человечества (pp. 79-87).

Напротив, атеизм, по словам Харриса, предпочтительнее религии. Атеистам не нужна Библия, чтобы хорошо себя вести; более того, атеисты даже могут верить в объективную нравственность (pp. 23-25). Кроме того, как показывают данные статистики, атеизм как минимум совместим с возможностью вести цивилизованную жизнь, тогда как «вера в Бога не гарантирует здоровья общества» (p. 45). Более того, атеисты обычно жертвуют больше денег на поддержку программ социальной защиты и прочие виды помощи людям (p. 46).

III. ОТВЕТ «НОВЫМ АТЕИСТАМ»

В оставшейся части статьи я отвечу на ряд приведенных выше утверждений атеистов. На мой взгляд, многие высказывания «новых атеистов» звучат убедительно, но на самом деле не содержат серьезных фактических доводов против религии. Исходя из этих соображений, я проанализирую несколько ключевых высказываний «новых атеистов», начав с наиболее обоснованных и даже в чем-то справедливых упреков в адрес христианства. Затем я рассмотрю более поверхностные возражения — их особенно приятно слышать из уст оппонента во время дебатов, поскольку такого рода доводы ничего не доказывают, и уж тем более не опровергают истинность религиозного мировоззрения. И, наконец, мы поговорим о тех доводах Хитченса и Харриса, которые я считаю наиболее существенными.

1. Обоснованные упреки

Даже христиане иногда разделяют возмущение атеистов, которые сетуют на дурные поступки религиозных людей, — особенно когда речь идет о христианах, и когда эти дурные поступки влекут за собой бессмысленную гибель множества людей. И потому, идет ли речь о крестовых походах, или средневековой Инквизиции, или «охоте на ведьм», или раздорах вроде тех, что в последние годы имеют место в Ирландии, я думаю, подавляющее большинство христиан назовет такие поступки отвратительными. Вне всякого сомнения, христиане согласятся с атеистами в том, что в мире не должно быть места мусульманским террористам-смертникам, а также массовым убийствам христиан, евреев, а равно и иноверцев-мусульман. Безусловно, все это сложные проблемы, но в главном мы все едины. Развивать эту мысль дальше нет необходимости.

Кроме того, выше я уже писал, что Сэм Харрис, на мой взгляд, поднимает действительно важную проблему: христиане поверхностно подходят к выбору нравственных проблем, которые требуют их участия. Я и сам много лет спрашивал своих студентов, почему до недавних пор христиане едва ли не игнорировали проблему массового голода в мире, да и сейчас она волнует лишь немногих верующих. Между тем, именно такие проблемы уносят наибольшее число жизней!

Поспешу добавить, что правильно, на мой взгляд, будет не оставлять нынешние попытки спасти жизни нерожденных младенцев, но при этом самым срочным и серьезным образом уделить внимание проблемам, на которые мы слишком долго закрывали глаза, — таким, как голод. Благодарение Богу, на призывы о помощи пострадавшим от природных катастроф во всем мире — будь то ураган «Катрина» в Новом Орлеане или цунами на другом конце света — христиане откликаются гораздо охотнее. И все же христиане, на мой взгляд, слишком материалистичны и слишком неохотно уделяют нуждающимся что-либо сверх небольшой суммы денег. Нам следует прислушаться к радикальным наставлениям Христа (см. Лк. 10:25-37; 12:33-34; 14:33) и апостолов (см. 1 Тим. 6:8-10, 17-18; 1 Ин. 3:16-18) по этому поводу и следовать им самым буквальным образом.

2. Поверхностные возражения

Атеисты нередко разражаются потоком эмоциональных обвинений в адрес христиан, которых упрекают в бесцеремонности, обмирщенности, приземленности, чрезмерном любопытстве или просто в неспособности следовать учениям Иисуса[8]. Такого рода упреки многообразны и подчас занимают десятки страниц текста. Все эти возражения я объединю в одну категорию, которую назову просто: «Христиане иногда ведут себя по-идиотски».

В ответ на эти возражения я могу лишь повторить, что верующие должны повиноваться своему Господу как в легких требованиях, так и в гораздо более трудных, требующих самопожертвования. Действительно, верующие во многих случаях обленились и пытаются уклониться от радикальной жизни веры, к которой их призывает Писание. Что же касается проявлений жестокости, я уже сказал, что христианам вести себя таким образом совершенно не подобает.

Атеисту же я задаю встречный вопрос: «Вы действительно считаете всевозможные версии аргумента „Христиане иногда ведут себя по-идиотски“ весомыми доводами? Судя по всему, эта проблема вас очень волнует». Затем я указываю на то, что поступки христиан, какими бы ужасными они ни были, ни в малейшей степени не опровергают христианства. Они безусловно свидетельствуют о том, что христиане способны на дурные поступки, но ни в коем разе не являются аргументом против истинности христианского мировоззрения. Собственно, как раз наоборот — они лишь иллюстрируют христианское учение о грехе. И Библия говорит, что даже верующие грешат (см., например, 1 Ин. 1:6-8).

Некоторые полагают, что живший в XIX столетии философ Фридрих Ницше нашел один из самых сокрушительных аргументов против христианства, когда сказал, что «в сущности, был только один христианин, и он умер на кресте»[9]. Однако христианам следует с готовностью признать, что мы зачастую не думаем и не поступаем так, как следует. На мой взгляд, об этом свидетельствует не только повседневная жизнь, но и страницы самого Писания. Даже такие святые, как Ной, Авраам, Моисей, Давид, Иоанн Креститель и Петр, знавали трудные времена.

Но все это никоим образом не опровергает истинность христианской веры, которая определяется истинностью или ложностью конкретных учений, а не тем, насколько последовательно конкретные христиане следуют этим учениям. К примеру, Ницше был прав в том, что христиане подчас непоследовательны, даже чудовищно непоследовательны в своей жизни, но это никак не отражается на истинности христианства. Даже Хитченс понимает, что религиозные люди, которые поступают дурно, тем самым не дискредитируют религиозную систему, которую исповедуют. Правда, в таком случае непонятно, почему в своей книге он снова и снова высказывается так, словно дурные поступки верующих дискредитируют вероучение.

3. Наиболее существенные аргументы

В этом разделе я рассмотрю примерно с десяток наиболее существенных возражений против христианства, которые выдвигают Хитченс и Харрис. Иными словами, речь пойдет о тех доводах, которые, будь они справедливы, могли бы поставить под сомнение истинность христианского учения.

В некоторых случаях я буду отвечать на вопросы, которые Харрис и Хитченс упоминают лишь мимоходом, иногда одной строчкой, уделяя этим моментам гораздо больше внимания, нежели два названных автора. Причина в том, что они зачастую не доводят свои мысли до конкретных выводов, которые могли бы поставить под сомнение религию. Свои аргументы они никогда не излагают в строго научной форме, в виде последовательности логических шагов. Скорее, как мы уже не раз отмечали, они довольствуются тем, что поднимают шум, а затем предоставляют хору несведущих читателей поддержать их дружными криками, которые, вероятно, звучат для уха «новых атеистов» победной песнью.

Я уже писал, что ни одно возражение, который мы будем рассматривать, ни Хитченс, ни Харрис не аргументируют обстоятельно и подробно. Поэтому я опровергну их конкретные доводы, но не стану рассматривать никакие возможные контраргументы. Очевидно, что в рамках одной статьи это сделать нереально. Однако в каждом случае я постараюсь показать, почему рассуждения Хитченса и Харриса не достигают цели.

Существование Бога

Если человек называет себя атеистом, для этого у него должны быть серьезные основания. Судя по всему, Харрис считает так же — он сам мудро напоминает нам, что не следует верить во что бы то ни было без опоры на факты (p. 67). Между тем, привести убедительные доказательства истинности своих взглядов у Хитченса и Харриса не получается — напротив, чаще всего их рассуждения звучат так, словно истинность атеизма естественным образом вытекает из того очевидного факта, что некоторые религиозные люди ведут себя, как полные идиоты.

Как я уже упоминал, в главе, которая, судя по названию, должна была опровергнуть «доказательство от целесообразности» (Argument from Design), Хитченс перескакивает с одной мысли на другую, зачастую никак не связанную с первой, и рассказывает то о своих путешествиях, то о различных научных открытиях, но не развивает никакую последовательную идею. Каким образом с помощью подобных рассуждений можно доказать истинность чего бы то ни было или изложить какую бы то ни было точку зрения, не говоря уже о том, чтобы защитить атеизм или опровергнуть теизм, остается загадкой.

Харрис, чья книга более глубока, также ограничивает свои рассуждения теорией эволюции и неспособностью теории разумного замысла оправдать существование Бога. Однако по ходу рассуждений он затрагивает различные философские вопросы. Например, он добровольно и без всякой выгоды для себя признает, что «то, каким образом начался процесс эволюции, по-прежнему остается тайной» (p. 73), и что «никто не знает, как или почему возникла Вселенная» (p. 75).

Если атеистов беспокоит это невежество относительно абсолютно фундаментальных истин, связанных с происхождением Вселенной и эволюцией, как они могут быть столь уверены, что Творцом не является Бог? Будь я атеистом, это честное признание в собственном невежестве относительно столь важных вопросов просто лишило бы меня покоя.
Еще более усугубляет ситуацию признание Харриса, что, даже если бы у Вселенной был творец, это еще не означало бы, что этот творец — библейский Бог, потому что мир мог быть сотворен «злым Богом» (p. 73). Хотя до Библии нам еще далеко, как пешком до Луны, данное предположение Харриса, явно не идет на пользу его тезису о правоте атеизма, поскольку, если существует хоть какой-то Бог, атеизм, естественно, ошибочен.

Предположение Харриса о том, что Вселенная могла быть создана «инопланетным суперкомпьютером» (p. 73), лишь порождает вопрос о том, откуда взялась эта инопланетная раса, — большинство читателей должно это понимать. Неужели Харрис действительно ожидает от нас согласия с заявлением о том, что, поскольку 99% видов земной флоры и фауны вымерли, «уже один этот факт исключает возможность разумного замысла» (p. 75)? Вдобавок, он утверждает, что и самого Бога кто-то должен был сотворить (p. 73), но ни на на миг не задумывается о том, что атеизм точно так же нуждается в каком-то первоисточнике всего сущего. Очевидно, что этот пробел не могут заполнить конечные источники, к числу которых относится все, что мы на данный момент знаем о природе. И потому, последовав примеру Харриса и приняв на веру реальность эволюции, мы неизбежно окажемся перед вопросом о первоисточнике этого процесса.

Но Харрис почему-то уверен, что христиане не желают приводить доказательств существования Бога (p. 51). Уже одно это наводит на мысль, что Харрис попросту не общается с теми консервативными, верящими Библии христианами, которым он адресовал свою книгу (p. viii). Чтобы убедиться, что Харрис неправ, достаточно обратиться к многочисленным научным монографиям, в которых идет речь о существовании Бога[10]. Но я все-таки надеюсь, что Харрис, равно как и его коллеги Хитченс и Ричард Докинз, не остановится на этом и вступит в полноценный диалог с авторами соответствующих публикаций.

Абсолютные нравственные ценности?

Как мы уже убедились, и Хитченс, и Харрис настаивают на том, что атеисты могут быть столь же нравственны, как и христиане. Харрис заходит несколько дальше: он неоднократно повторяет, что атеисты тоже могут верить в «объективные нравственные ценности» и полагать, что в основе некоторых нравственных принципов лежит нечто объективное; поэтому насилие, убийство и рабовладение порочны абсолютно (pp. 19, 23-25).

Интересно, не кривятся ли философски подкованные атеисты, читая эти слова Харриса? В теоретических дискуссиях на тему этики атеисты-философы практически никогда не настаивают на существовании абсолютных этических норм. И причина того, почему они отрицают существование самодостаточных, абсолютных этических норм, очевидна: объективные нравственные нормы едва ли могли возникнуть в рамках атеистической эволюционной системы, основанной на механистических принципах случайного развития жизни. Атеисты почти всегда утверждают, что каждое общество создает собственную мораль, исходя из прагматических и утилитарных целей. Однако для атеистов никакая этическая норма не является изначально правильной или неправильной, а нравственность — объективной.

Создается впечатление, что Харрис, как минимум, не знаком с философскими дискуссиями, ведущимися в контексте его собственного мировоззрения, и использует термины неаккуратно и без должной точности. Но настаивая на том, что у него действительно есть серьезные основания говорить об объективной природе нравственности, Харрис не способен объяснить эту этическую теорию, исходя из постулатов своего атеистического мировоззрения. И это лишь обрадует теистов, потому что уступка Харриса, по существу, укрепляет самую важную посылку нравственного аргумента в пользу существования Бога.

Проблема зла

Кроме того, Харрис ставит под сомнение благость Бога, допустившего такие события, как уничтожение Нового Орлеана ураганом Катрина, Холокост и прочие природные или гуманитарные катастрофы. По мнению Харриса, эти бедствия доказывают, что Бог «либо ни на что не способен, либо является злом» (pp. 50-57).

Как уже было сказано выше, в рамках одной-единственной статьи я очевидно не могу в полной мере рассмотреть этот аспект проблемы зла. Впрочем, Харрису это тоже не под силу. Только он, судя по всему, не понимает, в какой тупик сам себя загнал. Если Харрис настаивает на вере в объективные нравственные нормы, о чем мы говорили в предыдущем разделе, эта логика с наибольшей вероятностью приводит к теистическому мировоззрению, потому что объективная нравственность дает возможность говорить о существовании Бога.

Если же Харрис откажется от утверждения о существовании абсолютных нравственных ценностей в пользу почти единодушного мнения его собратьев-атеистов — что этические нормы не объективны, а являются продуктом общественного развития, — то больше не сможет называть Бога «злым», оставаясь в рамках атеистического мировоззрения[11]. И понятно, почему. Ведь если абсолютных нравственных ценностей не существует, атеисты попросту не могут говорить о существовании объективного зла. Иными словами, если абсолютные нравственные ценности отвергаются как плод фантазии теистов, неизбежно придется признать, что даже такие злодеяния, как Холокост, — это всего лишь события, противоречащие нашим личным представлениям о морали. Так, человек может испытывать непреодолимое личное отвращение к употреблению в пищу баклажанов, однако назвать поедание данного продукта безнравственным поступком он, конечно, не вправе. Иными словами, в рамках атеистической этики все, что мы считаем злом, — это вопрос личных предпочтений, а не объективная проблема. Атеисты проиграли теистам на своем любимом поле.

Подведем краткий итог. Невозможно усидеть на двух стульях одновременно. Либо мы признаем существование абсолютных нравственных ценностей и сталкиваемся с большой вероятностью того, что Бог существует, либо мы отрицаем существование абсолютных нравственных ценностей и признаем, что не можем винить Бога в творящемся вокруг зле, потому что объективных критериев добра и зла попросту не существует. В обоих случаях атеизм терпит поражение.

Чудеса

Больше всего времени Хитченс отводит на критику римокатоликов, которые пытаются доказать, что те или иные святые творили чудеса, с целью их канонизации. Но эту тему, как и некоторые другие, я предпочел бы обсуждать в личной беседе.

У меня нет возможности подробно рассмотреть здесь вопрос о воскресении Христа. Скажу лишь, что вопросы Хитченса, на мой взгляд, неспособны породить сомнения в достоверности этого события. Более того, в пользу реальности воскресения Христа свидетельствуют даже те данные, истинность которых признает большинство критически (и скептически) настроенных ученых, изучающих данный вопрос[12].

Мимоходом оброненное замечание, что в мифологических религиях присутствуют истории о чудесах, аналогичных христианским, дает представление о том, в каком направлении Хитченс стал бы развивать свои рассуждения. В реальном диалоге с атеистом этот поворот также был бы на руку христианину. Судя по всему, Хитченс попросту не в курсе, что многие истории о чудесах, которые он упоминает, на самом деле появились позже христианства, через много лет и даже столетий после смерти их предполагаемых авторов, и в этих историях, как правило, фигурируют вымышленные герои, такие как Геракл. По существу, нет ни одного языческого мифа, повествующего о чьем-то воскресении, который можно было бы достоверно датировать эпохой до рождения Христа[13].

Рациональная основа религии

К этому моменту читатель уже, вероятно, догадался, что я не из тех христиан, которые согласились бы с тезисом Харриса или Хитченса об иррациональности христианской веры. Как мы уже не раз имели случай убедиться, верующим необходимо иметь под ногами твердое рациональное и эмпирическое основание, о чем бы ни шла речь — о существовании Бога, об истоках человеческой нравственности, о существовании Вселенной или жизни, или о воскресении Христа. И я бы существенно расширил этот список. Таким образом, я не согласен с представлениями Харриса и Хитченса о природе христианской веры и настаиваю на том, что христианство вполне способно отстоять свою истинность, когда речь заходит о фактах и доказательствах.

Ветхозаветная мораль

Любимый аргумент «новых атеистов» гласит, что Ветхий Завет изобилует безнравственными историями, учениями и заповедями. В качестве первого шага нам, опять-таки, следует спросить атеистов, разделяющих взгляды Хитченса и Харриса, откуда они взяли свои представления о добре и зле. Как уже было сказано, они могут настаивать на своей вере в абсолютные этические нормы — однако эта вера не только чужда их собственному мировоззрению, но и является серьезным аргументом в пользу существования Бога. Если же они станут отрицать существование абсолютных этических норм, тем самым они лишат собственный аргумент всякого смысла. Так что для начала им следовало бы подвести рациональное основание под идею «безнравственного» Бога — конечно, с учетом своего атеизма и своей неспособности объективно различить добро и зло.

Более того, составив длинный список ветхозаветных жестокостей, Хитченс неоднократно и недвусмысленно утверждает, что ничего этого в реальности не было — все это религиозная мифология! Он подытоживает: «Можно только порадоваться, что некоторые из описываемых событий, скорее всего, не происходили на самом деле». Но если эти события, в том числе и геноцид, не происходили на самом деле, разве это не лишает всякого основания тезис Хитченса о «безнравственности» Ветхого Завета? Действительно, вопрос о хананеях непрост, но масштаб затруднения в значительной мере уменьшается тем, что атеисты отрицают существование абсолютных нравственных ценностей, а некоторые вдобавок считают всю эту историю вымышленной. А если изучить библейские тексты, которые приводит Хитченс, сприменением здравых принципов герменевтики — например, сознавая, что повествование о некоем событии само по себе не означает его одобрения[14], — аргумент атеистов и вовсе рассыпается в прах.

Проблемы Нового Завета

Упоминает Хитченс и о различных вопросах, связанных с текстом Нового Завета, — например, о внутренних противоречиях и о проблеме источников, на которых основаны Евангелия. По существу, это самая слабая глава в его книге. И не потому, что вопросы надуманы, а потому, что, даже по мнению критически настроенных ученых, они не ставят под сомнение принципиальные исторические факты. Например, как я уже писал выше, большинство критически настроенных ученых сегодня верят, что Иисус так или иначе действительно воскрес из мертвых в каком-то смысле[15]. Если бы вопросы Хитченса ставили под сомнение достоверность новозаветного текста, разве стали бы критики признавать реальность столь невероятного события?

Вопросы к происхождению религий

Хитченс утверждает, что такие религии, как мормонизм и ислам, объясняют свое возникновение целым рядом крайне сомнительных событий. Он не развивает эту мысль, но, похоже, совершенно не понимает, что, заговорив об этом, допустил грубый логический ляп, известный как «генетическая ошибка». Ошибочность подхода Хитченса не должна ни у кого оставлять сомнений: каким бы образом религии не появлялись на свет, главным вопросом является вопрос об их истинности. Религия может появиться при очень подозрительных обстоятельствах, но при этом ее принципиальные догматы могут быть истинными.

Конечный итог

Харрис пишет, что рано или поздно одна сторона неизбежно победит в споре, а другая проиграет (p. 5). Однако он не замечает, что его слова порождают другую проблему философского свойства. По иронии обстоятельств, если атеист прав, после смерти он не сможет в этом убедиться, ведь ни один человек не может пережить смерть мозга и удостовериться в том, что будет дальше[16]. С другой стороны, если прав окажется теист-христианин, утверждение Харриса будет справедливо. Но, к несчастью для самого Харриса, в этом случае он поймет, что погиб. Сам Харрис с сожалением признает этот факт (pp. 3-4).

Другие философские проблемы

Мы уже убедились, что ахиллесовой пятой как Хитченса, так и Харриса, как правило, являются рассуждения на философские темы. В качестве последнего примера Харрис повторяет избитый тезис секуляристов, что атеизм — это не мировоззрение, а попросту отсутствие мнения, подобно фразе «не астролог» (p. 51). Из этого следует, что атеисты нейтральны и объективны, тогда как все остальные, в т. ч. теисты, предубеждены! Однако в реальности любая точка зрения, в том числе и атеизм, предвзята. Утверждать обратное значило бы отрицать, что исходная философия атеизма, натурализм, является мировоззрением. Большинство ученых согласится с тем, что это философски наивно.

Жертвы религии и атеизма

«Новые атеисты» с готовностью утверждают, что во имя религии множество людей лишилось жизни[17]. Однако ни о каком сравнении здесь не может быть и речи: только в XX веке атеистические и светские режимы умертвили более 100 млн. человек — в сто с лишним раз больше, чем христиане, начиная с крестовых походов и до сегодняшнего дня[18]. Тем не менее, это ни в коей мере не оправдывает христиан; мы уже писали, что христианам следует испытывать стыд за эти цифры, пусть даже несравнимо меньшие, чем количество жертв неверующих.

Благотворительность и здоровье общества

Харрис также утверждает, что преимущественно жители атеистических стран обычно отличаются самым крепким здоровьем (p. 45), а отдельные атеисты входят в число самых щедрых филантропов (p. 46). Хитченс согласен: «…невозможно утверждать, что религия делает людей добрей или цивилизованней. Чем преступник страшней, тем набожней». Но эти утверждения попросту расходятся с данными многочисленных недавних исследований.

Прав ли Харрис относительно филантропии? Недавнее исследование показало, что американские атеисты и агностики с гораздо меньшим желанием (20%) участвуют во внецерковных благотворительных проектах, нежели их верующие соотечественники (30%), реже занимаются неоплачиваемой работой на благо общества (41% против 68%) или помогают бездомным и неимущим (41% против 61%). Более того, атеисты и агностики в 2006 году жертвовали в среднем по 200 долларов, а их верущие сограждане — в семь раз больше. Вдобавок, почти четверть агностиков и атеистов (22%) в том году не дала ни копейки на благотворительность, а среди верующих таких людей было только 7%[19].

Прав ли Харрис, говоря о лучшем здоровье атеистов? Этот спорный тезис опирается на общий отчет о здоровье населения Земли, опубликованный в 2005 году Организацией Объединенных Наций и оценивающий страны в целом. Харрис берет свои данные из раздела «Страны с высоким уровнем атеизма» (pp. 43-46) — едва ли лучший источник конкретных сведений о пользе атеизма.

Данные же многочисленных узких исследований свидетельствуют об обратном. Специалисты из клиники Майо провели скрупулезный обобщенный анализ данных, полученных в результате примерно 1200 исследований, изучавших связь духовности с физическим и душевным здоровьем. Выяснилось, что, как показывает большинство подобных исследований, «участие в религиозной и духовной жизни ассоциируется с лучшим состоянием здоровья», и этот вывод «представляется однозначным», несмотря на то, что установить причинно-следственную связь между духовностью и здоровьем не так просто[20].

Другие исследователи пришли к выводу, что религиозность способствует гораздо лучшему эмоциональному и психическому состоянию студентов ВУЗов[21], повышает уровень занятости[22] и порождает в целом более постоянное ощущение счастья (при этом в заключении исследователей говорилось: «Имеющие религиозные убеждения, как правило, более счастливы, чем атеисты и агностики»)[23]. Процитированное выше исследование, проведенное социологическим центром Barna Group, показало, что атеисты и агностики испытывают чувство умиротворенности гораздо реже (67%), чем активно религиозные люди (90%)[24]. Таким образом, по всем перечисленным критериям атеизм очевидно и значительно уступает религии.

IV. ВЫВОД

Стиль книг «новых атеистов», таких как Хитченс, Харрис и Ричард Докинз, постоянно меняется — от яркой прозы до велеречивых, подчас бессвязных сентенций. Но главное отличие всех этих книг состоит в том, что главные аргументы авторов лишены фактического основания, редко затрагивают действительно важные вопросы и оставляют множество пробелов, благодаря чему просто напрашиваются на встречную критику. Если воспользоваться боксерским термином, авторы просто «подставляются»! Но важнее всего то, что самые серьезные претензии «новых атеистов» к христианству разбиваются фактами. Хотя эти книги написаны людьми, настаивающими на важности фактических доказательств[25], их собственная аргументация оставляет желать много лучшего.

Сноски

1. К примеру, атеист Майкл Рузе, специализирующийся в области философии науки, так отозвался о Ричарде Докинзе: «Книга „Иллюзия Бога“ заставляет меня устыдиться того, что я атеист...“ (цит. по McGrath Alister, McGrath Joanna Collicutt. The Dawkins Delusion: Atheist Fundamentalism and the Denial of the Divine (Downers Grove, IL: InterVarsity, 2007).[Назад]
2. См. McGrath and McGrath. Dawkins Delusion, pp. 11-12.[Назад]
3. Хитченс, Кристофер. Бог не любовь. Как религия все отравляет (Альпина нон-фикшн, 2011).[Назад]
4. Знатоки творчества Кьеркегора, вероятнее всего, не согласятся с таким изложением взглядов этого философа, которое предлагает Хитченс.[Назад]
5. В английском оригинале 6-я глава называется «Доказательство от разумного замысла» (Argument from Design).[Назад]
6. Harris, Sam. Letter to a Christian Nation (New York: Knopf, 2003).[Назад]
7. Harris, Sam. The End of Faith: Religion, Terror, and the Future of Reason (New York: Norton, 2004).[Назад]
8. Существуют и более серьезные возражения, связанные с тем, что на протяжении столетий христиане слишком часто гнали и даже убивали инакомыслящих. Но я только что выразил свое отвращение к подобным поступкам, поэтому повторяться не стану.[Назад]
9. Ницше, Фридрих. Антихрист. Проклятие христианству (М.:Мысль, 1990), том. 2. Перевод В. А. Флёровой.[Назад]
10. Вот лишь некоторые из них: Swinburne, Richard. The Existence of God (Oxford: Clarendon, 1991); Parrish, Stephen E. God and Necessity: A Defense of Classical Theism (Lanham, MD: University Press of America, 1997); Moreland J. P. Scaling the Secular City: A Defense of Christianity (Grand Rapids, MI: Baker, 1987).[Назад]
11. Между тем, некоторые атеисты не довольствуются заверениями Харриса, что некоторые поступки и явления безусловно плохи с нравственной точки зрения (pp. 18-19, 24), а признают, что проблема существует, и что атеисты действительно не способны объективно оценить нравственность или безнравственность таких событий, как Холокост. Однако тут же делают оговорку, что, упрекая Бога в безнравственности, они исходят не из собственных атеистических убеждений, а всего лишь указывают на внутреннюю непоследовательность теистического мировоззрения. На мой взгляд, такой поворот темы дает теисту большое преимущество — и не только потому, что атеисты признали существование проблемы. Просто, если мы беремся оценивать проблему зла и страданий с точки зрения теизма, нам придется принять во внимание и все остальные принципиальные положения теизма, такие как существование Бога, абсолютных нравственных ценностей, жизни и жизни после смерти. Кроме того, нам придется принять во внимание и особенности конкретных форм теизма (в т. ч. христианства) — отношение к достоверности Писания, воскресению Христа, чудесам Христа, исполнившимся пророчествам и т. п. Дать объяснение проблеме зла и страданий исходя из теистического (в особенности христианского) мировоззрения, в котором присутствуют указанные учения, гораздо проще, нежели пытаться объяснить все эти остальные понятия в свете боли и страданий.[Назад]
12. Из моих книг о воскресении Иисуса обратите особое внимание на следующие: Habermas, Gary R. The Risen Jesus and Future Hope (Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 2003) и Habermas, Gary R., Licona, Michael. The Case for the Resurrection of Jesus (Grand Rapids, MI: Kregel, 2004).[Назад]
13. Кратко этот вопрос рассмотрен в моей книге The Risen Jesus and Future Hope (pp. 14, 29-30).[Назад]
14. См. замечательную статью Copan, Paul. “Is Yahweh a Moral Monster? The New Atheists and Old Testament Ethics” // Philosophia Christi, Vol. 10, No. 1, 2008, pp. 7-37. Более популярное изложение вопроса можно найти в книге Marshall, David. The Truth Behind the New Atheism (Eugene, OR: Harvest House, 2007), chap. 6.[Назад]
15. Habermas, Gary R. «Mapping the Recent Trend toward the Bodily Resurrection Appearances of Jesus in Light of Other Prominent Critical Positions» // The Resurrection of Jesus: John Dominic Crossan and N. T. Wright in Dialogue (ed. Robert B. Stewart; Minneapolis, MN: Fortress, 2006).[Назад]
16. Таким образом, Харрис споткнулся о знаменитую дилемму Джона Хика. См. Hick, John. «Theology and Verification” // Theology Today, Vol. 17, April 1960, pp. 12-31.[Назад]
17. Хитченс. Бог не любовь.[Назад]
18. Д’Суза, Динеш. Чем замечательно христианство (СПб.: Библия для всех, 2012). Цифры, приведенные Д’Сузой могут показаться чересчур консервативными. См. Rummel R. J. Statistics of Democide: Democide and Mass Murder Since 1900 (Charlottesville, VA: University of Virginia Press, 1997).[Назад]
19. «Atheists and Agnostics Take Aim at Christians», The Barna Group, 11.06.2007.[Назад]
20. «Study, Review and Editorial Focus on Religion, Spirituality and Medicine», Mayo Clinic, 11.12.2001.[Назад]
21. Honus, Sarah. «A Spiritually Inclined Student is a Happier Student» // USA Today, 27.10.2004.[Назад]
22. «Religion to Thank for High Employment Rates, Study Shows» // Times Online, 01.10.2007.[Назад]
23. «Go to Church and Pray If You Want to Be Happy, Say Scientists» // The Daily Mail, 17.03.2008.[Назад]
24. «Atheists and Agnostics Take Aim at Christians».[Назад]
25. Хитченс. Бог не любовь, гл. 5; Харрис, pp. ix, 67.[Назад]

(с) Gary R. Habermas. Все права сохранены.
http://www.garyhabermas.com/articles/J_Evangelical_Theological_Soc/habermas_JETS_Plight_of_new_atheism_critique.htm

Гэри Хабермас (род. 1950) — известный американский христианский апологет и философ, автор 35 книг, 60 глав или статей в коллективных изданиях, более 100 статей в научных журналах. Д-р Хабермас часто выступает на телевидении и участвует в публичных дебатах. Например, в 1985 году его дебаты с известным британским атеистом Энтони Флю о воскресении Христа собрали аудиторию в 3000 человек.

Оглавление

Бог и «летающий макаронный монстр»

Уильям Лэйн Крэйг

Уважаемый профессор Крэйг! Суть аргументов в пользу существования Бога сводится к следующему: берутся некие факты (физические постоянные, наделенная сознанием душа, свидетельства очевидцев о чудесах и т. п.), и существование Бога объявляется лучшим объяснением этих фактов. Но против такого подхода есть несколько принципиальных возражений. Во-первых, подобные рассуждения не показывают, почему теизм объясняет эти факты лучше, нежели, скажем, гипотеза о существовании могущественного Летающего Макаронного Монстра. Во-вторых, она не показывают, почему лучшим объяснением не может быть существование некоего злого существа (некоего могущественного и злонамеренного существа — наподобие, скажем, сатаны) — особенно, если в число рассматриваемых фактов включить существование зла. Что Вы на это ответите? Большое спасибо.

— Властимил

По сути, Вы спрашиваете о том, какие выводы из различных аргументов в пользу существования Бога (если они здравы), мы можем сделать относительно природы Того, чье существование мы таким образом доказываем. Разные аргументы позволяют нам делать выводы о разных аспектах Его природы.

Любимый народом образ «Летающего Макаронного Монстра» был придуман Бобби Хендерсоном, который летом 2005 года написал в Комитет по образованию штата Канзас письмо с протестом против использования в школах наклеек с информацией о теории Разумного Замысла. Этот образ быстро превратился в международную сенсацию (см. веб-страницу Хендерсона www.venganza.org).

С помощью образа Макаронного Монстра Хендерсон высмеивал вывод о существовании разумного Автора вселенной. Он писал: «Давайте не будем забывать, что существует множество теорий Разумного Замысла. Я и многие мои единомышленники по всему миру придерживаемся твердого убеждения, что вселенная была сотворена Летающим Макаронным Монстром. Именно Он сотворил все, что мы видим, и все, что мы ощущаем». По словам Хендерсона, ему было известно об этом существе довольно много:

…Возможно, следует рассказать вам о наших убеждениях немного подробнее. Мы располагаем фактами, указывающими на то, что Летающий Макаронный Монстр сотворил вселенную. Никто из нас, конечно, тогда еще не жил и не мог видеть это своими глазами, но у нас есть письменные свидетельства об этом. Мы располагаем несколькими объемистыми томами, в которых раскрываются все подробности Его могущества… Он, конечно же, невидим и с легкостью может проницать обычную материю… Прилагаю картинку, на которой Он изображен творящим гору, деревья и карлика.

Как следует из прилагаемого рисунка, Монстр состоит из двух больших тефтелей, окруженных массой макарон, увенчанных двумя глазными яблоками. Очевидно, что Летающий Макаронный Монстр — это конечный, материальный объект, который, в силу каких-то необъясненных причин, недоступен для наших органов восприятия.

Смешно до слез! Но в чем смысл пародии? О чем она говорит? Поразительно, что пародия Хендерсона ни коим образом не ставит под сомнение ни правомерность, ни необходимость вывода о существовании разумного Автора вселенной. Скорее, мысль пародии такова, что мы можем знать очень немногое, если вообще что-то моем знать о природе этого Автора, а потому у нас нет оснований описывать этого Автора как Бога, в особенности как Бога некоей конкретной религии.

Самое любопытное, что теоретики Разумного Замысла — такие как Уильям Дембски — уже много лет твердят то же самое, но все, похоже, подозревают их в неискренности. Дембски совершенно недвусмысленно говорит, что на основании факта сложности вселенной невозможно сделать вывод, что Автор вселенной бесконечен, всемогущ, всеведущ, всеблаг и т. п. Именно на этом основании теоретики Разумного Замысла отрицают, что их теория представляет собой завуалированную религию. Отождествление Автора с Богом — это богословский вывод, который невозможно обоснованно сделать из одного только аргумента о разумном устройстве.

Дембски пишет:

Сторонники теории Разумного Замысла не говорят о Боге потому, что аргументы в пользу Разумного Замысла не дают основания говорить о Боге. Логика теории Разумного Замысла подсказывает нам, что определенные закономерности, наблюдаемые в природе, определенно указывают на наличие разумного Автора. Однако никакая цепь умозаключений не позволит нам прийти от этих ограниченных закономерностей в природе, свидетельствующих о разумном замысле, к выводу о существовании трансцендентного Бога-Творца, о котором говорят основные теистические религии... Как христианин я убежден, что главным источником разумного замысла, стоящего за вселенной, является христианский Бог... Но никакие физические или биологические свидетельства в пользу Разумного Замысла не дают мне оснований для такого вывода... Если сторонники теории Разумного Замысла не говорят о Боге, они делают это вовсе не из лукавства или двуличия, но просто потому, что остаются в объективных границах своей теории (The Design Revolution, p. 26).

На этом основании Дембски убежден, что религиозные интерпретации теории Разумного Замысла не следует преподавать в школах. Если бы Дембски это пришло в голову, он и сам мог бы воспользоваться образом Летающего Макаронного Монстра для иллюстрации собственных мыслей! Таким образом, пародия Хендерсона, по иронии обстоятельств, на самом деле лишь подтверждает один из главных тезисов теории Разумного Замысла — что эта теория не является религиозным учением. Вывод о существовании Автора — это еще не вывод об истинности какого-то конкретного божества.

Но это не значит, что на основании сложности космоса мы не можем сделать никаких выводов об Авторе вселенной. Главным образом, мы можем сделать вывод, что существует некое личностное, а потому обладающее самосознанием и волей, а также невообразимым уровнем интеллекта Существо, сотворившее вселенную. Если бы люди действительно верили в это, вместо насмешек и издевательств они широко раскрыли бы глаза и разинули рты от изумления.

Более того, представляется логичным, что любое лучшее объяснение существования вселенной должно предполагать существование личностного существа, не обладающего материальным телом. Ведь любое существо, состоящее из материи, будет обладать той самой сложностью устройства, которую мы сейчас пытаемся объяснить. Таким образом, старое доброе возражение — «Кто сотворил Творца?» — жестко препятствует любым поползновениям представить Автора вселенной материальным объектом. И это сразу же исключает любые претензии Летающего Макаронного Монстра на роль лучшего объяснения.

А как же быть с другими аргументами в пользу существования Бога? Аргумент от необходимого объяснения, если он результативен, доказывает существование метафизически необходимого, беспричинного, находящегося вне времени и пространства, нематериального, личностного Творца вселенной. Этот вывод также несовместим с предположением, что достаточным объяснением всего сущего является Летающий Макаронный Монстр, потому что материальный объект (даже недоступный для наших органов чувств) не может ни быть метафизически необходимым или нематериальным, ни находиться вне пространства и времени.

Космологическое доказательство «Калам», если оно здраво, позволяет нам говорить о существовании безначального, беспричинного, находящегося все пространства и времени, неизменного, нематериального, чрезвычайно могущественного личностного Творца вселенной. Опять же, существо, обладающее такими качествами, не может быть чем-то вроде Летающего Макаронного Монстра.

Нравственный аргумент дополняет космологический аргумент и аргумент от разумного устройства вселенной, помогая нам увидеть нравственную природу Творца вселенной. В результате мы получаем личностное, метафизически необходимое существо, которое совершенно благо, природа которого является эталоном добра, и заповеди которого являются нашими нравственными обязательствами. Этот аргумент исключает любую возможность того, что метафизический Абсолют представляет собой некое злое существо, наподобие сатаны. Зло, представляя собой отсутствие добра, паразитирует на добре и не может существовать в качестве высшего существа.

Наконец, онтологический аргумент дает нам основания думать, что Бог, как величайшее возможное существо, метафизически необходим и обладает высшей степенью превосходства, то есть всемогущ, всеведущ и всеблаг. Несчастный Летающий Макаронный Монстр, увы, отдыхает.

Думаю, вы уже убедились, что образ Летающего Макаронного Монстра — и как пародии, и как существа — сильно переоценен. В качестве пародии он неспособен продемонстрировать, что вывод о существовании разумного Автора вселенной неправомерен или необоснован. Единственное, что показывает эта пародия, — мы не вправе делать из наших постулатов не основанные на фактах выводы о неоднозначных качествах Автора вселенной. Специалисты по натурбогословию знали об этом всегда. Вот почему, к примеру, Фома Аквинский в своем трактате «Сумма богословия» после пяти коротких абзацев, в которых он доказывает существование Того, «кого все именуют „Богом“», переходит к разговору о простоте, совершенстве, благости, неограниченности, вездесущности, неизменности, вечности и единстве Бога.

Как существо Летающий Макаронный Монстр представляет собой совершенно недостаточное объяснение тех явлений, о части которых Вы упоминаете, и которые лежат в основе аргументов в пользу существования Бога. Это аргументы, если они здравы — а я думаю, что они вполне здравы, — в совокупности указывают на существование метафизически необходимого, самодостаточного, безначального, беспричинного, находящегося вне времени и пространства, нематериального, личностного, всемогущего, всеведущего Автора и Творца вселенной, который совершенно благ, природа которого является эталоном добра, и заповеди которого являются нашими нравственными обязательствами.

Настоящий урок, который нам следует извлечь из истории с Летающим Макаронным Монстром, заключается в том, что он показывает, как бесконечно далека наша популярная культура от великой традиции натурбогословия. Говорить о богословии — все равно, что говорить на другом языке. То, что люди могут сравнивать веру в Бога с беспочвенной верой в некоего выдуманного монстра, показывает, насколько ничтожно их знакомство с сочинениями Ансельма Кентерберийского, Фомы Аквинского, Лейбница, Пэйли, Сорли и множества других покойных и ныне живущих авторов. Без сомнения, вина отчасти лежит на столь же невежественных христианах, которым нечего сказать, когда от них требуют дать отчет в их уповании, и вера которых, соответственно, выглядит необоснованной и надуманной. Однако причины проблемы также следует искать в низком уровне образования, интеллектуальной лености и отсутствии любознательности. Принимая во внимание возрождение, которое в последние полвека переживает натурбогословие, нам нечем оправдаться за такие жалкие карикатуры на веру в Бога, как вера в Летающего Макаронного Монстра.

(с) William Lane Craig. Все права сохранены.
http://www.reasonablefaith.org/god-and-the-flying-spaghetti-monster